Июль, 1942. Бои в районе города Старый Оскол.
— Ходу, Саня, ходу, хрипит над ухом Антип. К лесу давай.
— Ох, вы ноги мои, ноги. Уносите быстро Сеню.
Вот неугомонный одессит, и тут верен себе, хохмит. Нашёл время. Немцы рядом. Засекут наши перебежки, сразу станет не до шуток.
И, словно читая мои мысли, утренний воздух разорвала пулемётная очередь. Всё, заметили. Врываюсь в заросли кустарника и падаю на землю, жадно хватая ртом воздух. Рядом валятся парни из нашего сводного отряда. Всё что осталось от дивизии после пяти дней боёв. Да, не много нас уцелело, едва рота наберётся. Раненых половина. С ними не уйдём. Да и не пойду я уже никуда. Хватит, набегались. От самого Волчанска драпаем. Сколько можно? Пора и немцам кровавой юшкой умыться. За Петра, за Серёгу, за Фёдора. Мы ведь с Федькой оба Волжские, из-под Куйбышева, из Самары. А нет больше Федьки. Вчера вечером бомбой накрыло. Много ребят хороших осталось под той бомбёжкой. Но ничего, фрицы, сейчас и поквитаемся. За всё. Это наша земля от предков наших. Вы здесь чужие. А чужих у нас на Волге завсегда били. Побьём и этих. Только не как парней из соседней деревни, удаль молодецкую показывая, а на полную катушку кровь пустим. Чтобы поняли бошками своими арийскими, что грабить нас себе дороже выйдет. Жаль, патронов маловато осталось. Но да теперь это уже не важно, долго нам не продержаться. Накроют минами, как это у немецких вояк заведено, и привет. Ну да пока миномётные расчёты не подтянулись, пора и мне с немцем потолковать по-свойски. Благо могу их уже из своего карабина достать. Это не винтовка, конечно, но машинка тоже хорошая, убойная, если поближе подпустить. Опа, есть один. Что ж ты, голубь, наглый такой. Дуром лезешь, не учёный, поди. Это вам не санитарные обозы с ранеными бомбить, тут мы с вами по-другому поговорим. По-нашему, по-самарски. Эх, Самара, как ты там? Волга родимая.
Мать писала, что бредень мой отец просушил и спрятал на чердак. Чтобы мол к Санькиному возвращению снасть в порядке была, без дырок. Да видно не порыбачить мне уже в родном лимане. Но и немцам там не бывать. Не хозяйничать в нашем амбаре. Я их здесь, сколько смогу, приземлю. А вот и второй в прицеле нарисовался. Есть! Я с такой дистанции не мажу… А вот это уже, похоже, амба. Подтянули всё-таки фрицы миномёты. Недолёт. Перелёт. Пристреливаются гады. Следующая наша. Всё, прощайте, братцы, прощай Самара, не увидимся больше…

***

23 декабря 2017 года г. Губкин. Штаб-квартира поискового отряда «За Родину!»
Зима в этом году не спешила вступать в свои права. Через неделю Новый год, а снега выпало едва по щиколотку. Да и морозов почти не было. Так глядишь и до весны поиском заниматься будем. Что-то не слишком нам везло в этом сезоне: из 39-ти поднятых бойцов ни одного имени установить не удалось. То есть медальоны были, конечно, но все без вкладышей.
Так с невесёлыми думками подхожу к помещению нашего клуба и нос к носу сталкиваюсь с двумя обормотами. То есть, простите, конечно, воспитанниками поискового клуба «За Родину!», бойцами молодёжного поискового отряда «Дружина», юными патриотами и т.д., а по сути своей молодыми шалопаями, по которым ремень прямо исстрадался весь. Вежливо поздоровались и попытались проскочить мимо, стараясь не дышать в мою сторону. Но табачный запах выдавал их с головой.
— Так, стоять-бояться. Курили? Пару минут послушал, как подростки, прямо буравя меня честными глазами, наперебой рассказывали, какие они есть правильные и замечательные. А мои грязные инсинуации ввергают их в душевный трепет. И уже начиная закипать, я набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы остановить это словоблудие, как подъехал Юра Анников, наш начальник штаба.
— Генерал, что с брехунами делают? Юра, с ходу срисовав ситуацию, с важным видом поведал, что в XVII веке, по указу царя Алексея Михайловича, курильщикам рвали ноздри, а врунам ещё и языки отрезали прилюдно. Мда… Зря я похоже Юрке книгу по средневековой Руси дал. Надо назад забрать, а то прямо Малюта Скуратов новоявленный.
— Поухмыляйтесь у меня ещё, – одёргиваю развеселившихся юнцов, которых не очень-то испугала перспектива остаться без ноздрей. — Значит так, ещё раз замечу, на Вахту летом не поедете. За ум  не возьмётесь, с клубом можете распрощаться.
Взглянув на разом присмиревших оглоедов, заметил, что попал в болевую точку. Клуб их по-настоящему зацепил. Может и образумятся.
— Всё, свободны пока, идите на занятия. Юра, Русанов звонил? Генерал отрицательно машет головой. Может связи у них там нет. Парни ещё затемно выехали проверить информацию от жителей села Славянка Старооскольского района. Вчера знакомый из местных заготавливал дрова для бани и, разгребая валежник в небольшой воронке, обнаружил останки вместе с солдатской каской. Вполне возможно, что это прах бойца времён Великой Отечественной войны. А может просто случайно там каска оказалась рядом с каким-нибудь животным. В поиске и не такие совпадения случаются. Ребята опытные поехали, разберутся.
— Юра, что известно по тому району?
— Да почти ничего. Мы в тех местах ещё не работали. Знаю, что в июле 42-го бои там сильнейшие были. Немцы рвались к Сталинграду. И, с успехом применяя свою излюбленную тактику двойных клещей, прорвали оборону советских войск на реке Кшень, со стороны Курска, где занимали свои позиции бойцы 40-й армии. В тоже время, по частям 21-й армии из Волчанска нанесла удар 6-я армия Паулюса. Трудно тогда нашим пришлось. 21-я армия не успела восстановить свои силы после неудачного наступления на Харьков весной 1942-го года. Части были укомплектованы личным составом едва на половину. В войсках не хватало оружия, боеприпасов. Да что там говорить, им пожрать толком нечего было.
Юра зло сплюнул.
-Так вот, в июле 1942-го года в районе Старого Оскола попали в окружение 12 дивизий Красной Армии. В лесу, где идёт сейчас поиск, скорее всего находилась сборная солянка из разных подразделений, как это часто бывало в окружении. Зажала их там 71-я пехотная дивизия Вермахта. Эту часть сюда перебросили из Бельгии, где фашисты набирались сил после захвата Франции. И к нам они ехали не воевать, а убивать неразумных варваров. Вряд ли мы им представлялись чем-то серьёзным.
— Фраера, мля. Юра сплюнул ещё раз.
Первый свой урок эти вояки получили как раз в наших местах. На трёх немецких кладбищах, расположенных неподалёку, лежит несколько десятков гитлеровцев, погибших в том бою. Только ничего они тогда не поняли. За что позже и поплатились.
В феврале 43-го эта дивизия вместе с командиром была полностью уничтожена в Сталинграде. Наших солдат тогда полегло тоже немало. Многие из них, я думаю, так и лежат на своём последнем рубеже. Но где же всё-таки парни, почему молчат? И как бы в ответ на мои мысли зазвонил телефон. Беру трубку, мельком взглянув на экран. Русан. Андрей Русанов, старший поисковой группы. Сердце как-то вдруг замерло в предчувствии. Хотя интуитивно уже понимал, что ребята не в пустую съездили, есть результат.
— Командир, это бойцы, – слегка запинаясь, взволнованным голосом, доложил Андрюха. – Трое, недалеко друг от друга лежали. Их минами здесь накрыло. Один с медальоном.
— Медальон вскрывали?
— Саня, не сердись, не удержались, взглянули. Есть вкладыш. Целый.
— Пулей сюда.
— Летим.
Вот же охламоны, сами ведь прекрасно знают, что нельзя открывать медальоны в полевых условиях – от соприкосновения с воздухом может погибнуть ветхий клочок бумаги с именем солдата. Знают, а всё равно позволяют себе такое.  Одно слово — махновцы. Понимаю, что им до базы всего 30 минут езды и вероятность разрушения вкладыша небольшая, но всё равно, как приедут, расскажу им почём в Одессе рубероид и кто откуда призывался. Для профилактики. И тут же злость на пацанов вытесняется каким-то неописуемым чувством. Здесь и радость, и гордость, и чувство выполненного долга. Генерал как-то назвал это эйфорией. Ну возможно, Генералу виднее…  Хотя какая, к чёрту, разница, как это называется. Медальон! С вкладышем! Мама моя дорогая! Какие парни молодцы. Нет, не буду им про рубероид рассказывать. Или буду, но потом. Сейчас главное, чтобы находку быстрее доставили. Пойду пока инструмент готовить.
Не прошло и получаса как в наш рабочий кабинет завалилась вся группа, участвующая в поиске, да в добавок ещё Игорь Седых примчался. Не смог дома усидеть, бросил всё как услышал о находке.
С волнением держу на ладони заветный пенальчик с наспех отмытыми гранями. Вот он… пропуск из забвения. Только он может помочь нам вернуть солдата с той долгой войны. Всё, можем приступать. Откручиваем крышку медальона.  Как и рассказывал Андрей, из основной капсулы выглядывает туго скрученный бумажный рулончик. Осторожно пробуем на извлечение, не идёт. Видимо бумага прикипела к внутренней стенке пенала. Если продолжать упорствовать, можно повредить текст. Что же… будем резать… нельзя рисковать. Антон Бондарев, держа под рукой миниатюрную пилу, зажимает медальон в тиски и приступает. Наш Антоха, он всегда поражал меня своей многогранностью. Посторонним людям он представляется молодым шалопаем с грацией обожравшегося кота. Этакий рубаха-парень, всегда готовый побалагурить на любую тему. Всё меняется в моменты, когда от него требуется предельная концентрация и точность. Вот и сейчас, слегка прикусив нижнюю губу и, казалось, не дыша, он делает первый продольный надрез по грани пенала. Затем ещё один. Есть! Ковчежец распадается на две части и оттуда под дружный выдох всей кампании выпадает сокровище в виде свёрнутой в  трубочку полоски бумаги с именем воина. Но расслабляться рано. Нужно ещё грамотно развернуть ветхую записку, постаравшись не повредить. При помощи хирургических иголок пробуем раскатать скрутку.
Не идёт. За столько лет волокна бумаги слились чуть ли не воедино. Ну что же, дружок, попробуем по-другому. И аккуратно, пинцетом Антон опускает рулон в ванночку с раствором. Полежи тут, подумай. И мы малость передохнём. Но судя по выражению лиц парней, ни о каком отдыхе речи быть не может. Все напряжены как боевая пружина перед выстрелом. Андрею Русанову очень хочется курить, но он не выходит из комнаты, боясь пропустить момент истины. Саня Ершов демонстративно спокоен, но испарина на его лице выдаёт волнение. Даже старый ворчун Генерал притих на табуретке и заворожённым взглядом молча смотрит на набухающий в растворе заветный вкладыш. Вот отслоился верхний край свёртка. Пора. Ну, Антоха, давай, помолясь. Смотря на чёткие выверенные движения Антона, в какой-то момент понял, кого он мне напоминает. Господи, да это же доктор. Хирург. Сейчас поисковик борется за имя человека, делая всё, чтобы не потерять его во второй раз, теперь уже навсегда.
Так, есть первая строчка, затем вторая, третья. Есть имя воина. Есть! Ковалев Александр Николаевич. Крутим рулон дальше. И вот на свет божий появляются полные данные солдата.
Ковалев Александр Николаевич, красноармеец. 1919 года рождения. Русский. Средневолжский край. Куйбышевская область. Б. Черниговский район. Деревня Б. Черниговка.
Нижняя половина вкладыша – там, где располагается адрес семьи – буквально расползлась на глазах под иголкой, а то, что осталось, вряд ли даст нам какую-либо информацию. Но развернув основной документ, мы обнаружили ещё одну записку на крошечном листке бумаги, где едва угадывались слова, написанные химическим карандашом. Ну да не беда, наши эксперты и не такие ребусы разгадывали. Радует то, что найденный нами парень родом из Куйбышева, то есть по-современному из Самары. Война туда не докатилась, родственники наверняка уцелели. А значит, есть потомки. Что же, будем искать.

***

…Найдите их, парни. Я знаю, вы сможете. Пусть родные и близкие, земляки знают, что не струсил Саня Ковалев в своём последнем бою. Не переметнулся к фашистам чтобы шкуру свою спасти, а насмерть стоял, землю свою родную защищая. Помог всё-таки «смертничек», выручил, не дал сгинуть безымянным, как это случилось со многими моими товарищами. Антип из-под Полтавы и Сеня из Одессы, которые погибли со мною в нашем последнем бою, так и останутся без вести пропавшими для своих родных. А ведь у Антипа сын остался. Быть может и по сей день разыскивает батьку, хочет узнать, как тот воевал и где погиб. Да уж… Антип, Семён, чуть в стороне от нас лежит Жора Гоглидзе, которого вы сегодня не нашли. Русский, украинцы, грузин… Вместе воевали, вместе и погибли, защищая родной дом. И как же, потомки вы мои дорогие, могло так случиться, что дом наш разрушили проходимцы и фашизм опять поднимает голову, пытаясь навязать свою волю вам, нашим внукам и правнукам. Разве для того мы остались навечно в том 42 году, чтобы всякая дрянь прикуривала от Вечного огня на наших могилах и сочувствовала фашистской сволочи. Эх, ребята, ребята…

***

… В январе, как раз на Крещение, наконец пришла зима. Завьюжило, переметая дороги и заваливая окрестные леса снегом. Мороз сковал землю так, что  наши походы на время пришлось прекратить и заняться обработкой материала, накопленного за сезон. У стороннего человека поиск как правило ассоциируется только с земляными работами на местах боёв. И в его воображении настоящий поисковик выглядит обветренным,  прокопчённым следопытом, не расстающимся с лопатой и металлодетектором. Этаким героем вестерна или покорителем Аляски из романов Джека Лондона. Конечно это не так, вернее, не совсем так. Понятно, что по роду занятий большую часть тёплого времени мы проводим в поисковых экспедициях, перелопачивая сотни кубометров грунта, идя к своей цели. Но по сути, работа на местах боёв – это лишь верхушка айсберга. Основной поиск мы как раз и ведём в архивах или за письменным столом, рассылая десятки запросов и работая с присланным материалом. Порой годами разыскивая родственников. А бывает и так, что находим их даже за границей бывшего Советского Союза. В лихолетье, выпавшее на долю советского народа, многих людей раскидало по белу свету в поисках мира и спокойствия. Но, даже живя на чужбине, наши бывшие соотечественники не забывают своих корней, и чтя память о своих предках, разыскивают близких им героев минувшей войны. Но, к сожалению, так бывает не всегда. Нам известны несколько случаев, когда, найденные поисковиками, внуки и племянники павших бойцов требовали передать им награды, принадлежащие их родственнику, а прах солдата захоронить где-нибудь там… Ничего кроме омерзения эти, с позволения сказать, люди у нас не вызывают. Столкнувшись однажды с таким индивидуумом, я, с трудом сдерживаясь, слушал его разглагольствования, что дескать дед погиб в июле 1943 г. под Прохоровкой и, если вдруг поисковики найдут его останки, проку от этой находки он для себя не видит. Слушал и не расставался с ощущением, что стою рядом с помойной ямой и нужно куда-то укрыться от зловония, исходящего из неё. С такими представителями нашего современного общества не стоит вступать в дебаты. У них сгнила душа, а совести, похоже, не было никогда. Подобному сорту людей не нужно ничего доказывать. Бог им судья.
Но к чёрту думки эти невесёлые. А то ещё накликаю. Да и по правде сказать, случаи такие единичны, что говорит о здоровье души нашего многострадального народа. Не боись, красноармеец Ковалев Александр Николаевич, дождутся тебя твои родные. Сегодня утром Женя Ривкинд звонил. Сказал, что нашли следы твоих родственников. Пусть и дальних. И почему-то я уверен в том, что не опаскудятся они отказом от родных костей, не та в них закваска. Да и у Ривкинда голос звучал бодрячком, обнадёживающе.
Женя Ривкинд. Простите, Евгений Александрович. Подполковник запаса. Глава Самарского поискового объединения «Сокол». Старый друг и соратник, с которым мы прошли и Крым, и Рим на Вахтах в Смоленской области. Мокли под проливными дождями и делились последней банкой тушёнки. С виду добродушный и мягкий человек. Сразу и не скажешь, что за нарочитой мягкостью скрывается железный характер и непререкаемая сила воли. А человек этот в поисковой среде наделён заслуженным авторитетом. Как только стало понятно, что родственников найденного нами солдата нужно искать в самарских краях, мы тут же связались с Женей, который отреагировал по -военному чётко: «Принято. Работаем». И вот — есть предварительный результат, осталось только дождаться Женькиного разговора с племянником, Бабич Василием Григорьевичем. Звонок Ривкинда не заставил себя долго ждать. Как и предполагалось, родные решили захоронить прах Героя у себя дома, в родной для Ковалева деревне. Местная администрация от души поддержала желание семьи и распорядилась об организации похорон. Позже, познакомившись с этими людьми поближе, я понял, что по-другому просто не могло быть.
— Саш,- голос Жени, искажённый помехами, звучал как-то глухо, — Решайте, вы к нам бойца повезёте или мы сами приедем заберём?
— Так, Евгений Александрович, всё уже давно решено, сами нашли, сами и доставим. Когда?
— Думаю, что 22 июня, День памяти и скорби самая подходящая для этого дата.
— Ну хорошо, тут и осталось всего подождать какой-то месяц. Время быстро пролетит.
— До встречи.

***
— Саня, звони Комарову, скажи, что мы подъезжаем.
Глядя на умильно заспанное лицо Юрки, я чуть не расхохотался в голос, вовремя сдержался. Парни, утомлённые долгой дорогой, тихо посапывали во сне. И только неугомонный Генерал и тут пытается руководить, держа всё на контроле. Не человек, скала. Ему бы фронтом командовать.
— Что тебе, старый плинтус, не спится? Глянь, вон Антоха рот раззявил, наверное, родная шахта приснилась. Смотри как ворочается, видать премии во сне лишили. Я с Комаровым (зам. главы администрации Б. Черниговского района) десять минут назад разговаривал. Привет тебе передавал, говорит, лично, с почётным караулом буду Генерала Анникова на посту ГАИ встречать. Всё, не бухти, говорю, закрывай глазки, ещё час ехать.
Эта поездка оказалась на редкость выматывающей. Не удивительно, больше тысячи километров отмахали. На рассвете выехали из дома и вот уже глубокой ночью мы подъезжаем к конечной точке маршрута – райцентру Б. Черниговка, месту последнего упокоения красноармейца Ковалева А.Н., прах которого мы сопровождаем.
И всю дорогу я не мог отделаться от мысли, как всё-таки непредсказуем поиск. Дело в том, что накануне поездки, мы побывали на месте подъёма бойца Ковалёва, чтобы набрать земли с прахом воина. И каково же было наше удивление, когда неподалёку Саня Ершов «назвонил» останки ещё одного солдата, к сожалению, безымянного. Ведь ещё зимой всё здесь вокруг облазили с приборами, и  ничего. А тут – на тебе – на первом же сигнале зацепили. Воистину, не мы их ищем, а они нас находят. И наверняка там ещё не один воин лежит. На нашем веку уж точно всех не отыскать.
Въехав в посёлок, мы сразу направились в храм, где нас уже дожидался настоятель, отец Василий. По поводу отпевания по православному обычаю всех найденных воинов среди поисковиков нет однозначного мнения. Противники проведения православного обряда упирают на то, что в Красной армии воевали люди многих национальностей и, соответственно, сторонники разных конфессий. Среди них, кроме православных были мусульмане, иудеи, буддисты. А многие, воспитанные на идеях безбожия, так и вовсе не придерживались никакого вероисповедания. Но как известно, в окопах атеистов не бывает. А на том свете воинов, отдавших жизнь за Родину, думаю, не будут делить по религиозным предпочтениям. И ничего страшного не будет в том, что за спасение души правоверного мусульманина помолится православный батюшка. Господь един. Просто тропки у каждого свои…
На утро, плотно позавтракав (день предстоял не из лёгких), мы отправились на место проведения митинга на центральной площади райцентра. Признаюсь — когда стало известно о том, что нас в 3 часа ночи будет встречать один из руководителей района, я отнёсся к этому сначала с недоверием, а потом и с недоумением. Ведь не секрет, с каким высокомерием порой ведёт себя чиновничья братия. Но, пообщавшись с местными жителями, ко мне вдруг пришло ощущение, что знаю этих людей много лет. И как будто после долгой разлуки я вернулся домой. Настолько всё было просто и человечно. Никакой помпезности и позёрства.
Да. Жизнь в российской глубинке не отличается лёгкостью и праздностью. Люди, не избалованные излишествами, как это зачастую встречается в мегаполисах, не ропщут на жизнь, списывая свои неудачи на кого угодно, только не на себя любимого. Они спокойно воспринимают современные реалии и достойно несут себя по жизни, не теряя человеческого облика. Именно глубинка есть соль и оплот нашей Родины, рождающей на свет людей, готовых любить и защищать её от всех невзгод.
…Позади речи и слова прощания с воином. Под троекратные залпы прощального салюта гроб опустился в могилу. Ну вот, Александр Николаевич, ты и дома. Прощай солдат. Спи спокойно, и знай, что твой сон больше никто не потревожит.

***

— Прощайте, парни. И ты, командир, прощай. Бойцов своих береги. Хорошие они у тебя, правильные. Только помните, пусть нет больше страны, за которую мы сражались и отдали свои жизни, нет больше Советского Союза, но осталось Отечество. Родина. Понятия эти как форпосты могучей цитадели позволяют выстоять против разбушевавшейся стихии и отразить натиск любого врага. А гарнизоном этой крепости является наш народ, несломленный испытаниями, выпавшими на его долю. Это вы, парни и девушки, все, кому дорога история и не безразлично будущее нашей отчизны. Я верю в вас, ребята – не сдавайтесь. Ищите, боритесь и побеждайте.

Руководитель ППК «За Родину!» Александр Юдин.
Октябрь, 2019 г.